Жанна. Люси так побледнела…

Робер. Да, я видел… Ивонна поддерживала ее. Ну, Пьер, теперь вы успокоились. Наконец-то наступят мир и согласие.

Пьер. Да. (Неуверенно.) Да…

Робер. Что означает этот вид? Может быть, на вас опять находит?

Жак. На этот раз хватит, слышите?

Пьер. Да, да, конечно… Я тоже к этому стремлюсь… Только разве моя вина, если…

Венсан. Если что? Симона сказала, что пошутила. Большего нам и не требуется. Для вас этого недостаточно?

Пьер (подражая Симоне). «Ну хорошо, хорошо, конечно, я пошутила…»

Робер. Что вы хотите сказать?

Пьер (задумчиво). Я только повторяю то, что сказала Симона, с тем же самым смешком и тем же тоном… Я пытаюсь воспроизвести… те же движения… Она уходит все дальше… и дальше… еще дальше, чем прежде… Теперь-то уж никто до нее не доберется… И на прощанье, чтобы держать нас в повиновении, она бросила нам ради забавы, мол, нате, держите: я пошутила. Вот вам. Вы довольны? Ну как, Симона, рассмешили они вас, когда тут же набросились на добычу… А это кудахтанье… эти восторженные возгласы…

Жак. Пьер, перестаньте, слышите? Хватит уже.

Ивонна. Душ, смирительную рубашку…

Жанна. Какой стыд, я говорила это с самого начала.

Пьер. С самого начала? А вы разве не принимали в этом участия?.. Кто говорил о миазмах? О безднах души? Кстати, что за язык, какая напыщенность… А кто требовал психологической драмы? Я или вы?

Жанна. Это вы нас заставили. Безумие так заразительно…

Венсан. Нервы… Всеобщий зуд.

Пьер. А все эти громкие фразы об истине, которая рвется на волю? Как трогательно… Что ж, она таки рвется на волю, и я ничего не могу с этим поделать. Да и в вас тоже есть ее ростки. «Ну хорошо, хорошо, я пошутила…» Вы так же, как и я, заметили это… Впрочем, не заметить было трудно. Это резало слух.

Жак. Ничего подобного.

Робер. Да ему это нравится. Он только этим и живет.

Ивонна. Я не знаю ничего более пошлого, более отвратительного. Это так ужасно: во всем видеть зло.

Пьер. Я и подумать не мог… Это было так неожиданно, этот ход назад, и в самый последний момент… А смешок… словно жало… и вонзить его в меня… Браво, Симона, прекрасно, очень хорошо… Вы можете радоваться.

Симона. Да, я очень рада… И буду радоваться еще больше, когда вас упрячут в каталажку. Уверяю вас, ваше место именно там.

Пьер (с жаром). Вы думаете? В самом деле? В каталажку? Как хорошо вы это сказали. Убежденно. Прекрасно. Великолепно. И верно, до чего бы мы дошли, если бы заводились вот так по поводу каждого нюанса… едва уловимого нюанса… из-за какой-то там интонации… чуть-чуть насмешливой, а? Чуточку иронической. Вы ведь не станете отрицать, ведь все вы, все это заметили.

Жак. Конечно, заметили.

Пьер. Ага, вот видите! Да…

Жак. А как же иначе: ведь все мы попались на удочку.

Пьер. О! Благодарю вас.

Робер. Не за что. Если это поможет вам успокоиться, позвольте заметить, что любой другой на месте Симоны имел бы полное право посмеяться над нами: сколько переживаний, и из-за чего!

Пьер. Да. Симона, вы с этим согласны?

Симона. Еще бы. Но теперь довольно, это уже не смешно…

Ивонна. Да, хватит. Поговорим о чем-нибудь другом, Пьер, вы не против?

Пьер. Не против! Да я только об этом и мечтаю. Только вот… здесь как будто что-то есть… осталось… едва заметное… и чуть-чуть царапает… словно крошечная колючка от кактуса… или от крапивы… немножко жжет… «Ну хорошо, хорошо, конечно, я пошутила…» И этот смех… этот смешок… Ах, Симона, я схожу с ума, я просто схожу с ума. До чего же мне нравится ваш возмущенный взгляд, ваш разгневанный вид. Если бы вы только знали, Симона, как я их люблю, ваши гневные глаза. Ну посмотрите на меня. Еще.

Симона. Вам незачем умолять меня об этом. Я в самом деле возмущена. От всего сердца.

Пьер. Возмущена. От всего сердца. Да, да. Благодарю вас. Возмущена?.. Как вы это сказали… Точно так же, как тогда… когда я пытался заставить вас признаться… Как вы сердились: «Это отвратительно. Я не играю». Как замечательно вы это говорили. Точно так же, как сейчас.

Симона. Ну, друзья мои, на этот раз увольте, с меня хватит.

Ивонна. Мне тоже кажется, что шутка зашла слишком далеко. Мы были терпеливы. Очень терпеливы.

Пьер. Она отомстила за себя. И как отомстила. Я загнал ее в угол…

Робер. Прощайте, друзья. Всему есть предел.

Пьер. И тогда она подарила мне то, о чем я так ее молил… Но плод был с червоточиной…

Венсан. Робер, идемте, мне надо поговорить с вами.

Пьер. С маленькой колючкой… скрытой внутри. «Ну хорошо, хорошо… (Смеется.) Я пошутила».

Робер. На вашем месте, дорогая Симона, я был бы польщен: вот то, что называется свести человека с ума.

Симона. Я могла бы обойтись и без этого.

Пьер (неуверенно, со скрытым намеком в словах). Хорошо, конечно. «Я пошутила…» (Другим, теперь уже обычным, вполне откровенным тоном.) Хорошо, конечно. «Я пошутила». Нет. Как будто ничего, никакой насмешки.

Жюльетта. Никакой насмешки? Но это же великолепно. Вот видите, дела идут на лад! Пошли, мы вас проводим. Вам надо отдохнуть, мой друг, просто необходимо.

Пьер. Да. Хорошо, я так и сделаю… (Откровенным тоном.) «Ну хорошо, хорошо… конечно, я пошутила». (Тихонько смеется.) «Я пошутила…» (Лицемерным тоном.) «Ну хорошо, хорошо, конечно…»

Конец

Она там!

Первый мужчина. Мне кажется, в последнее время нарастает волна… Все более и более ощутим упадок…

Второй мужчина. Да… да…

Первый. Я на днях читал… Он думает как и я… Это процесс необратимый…

Второй. Да… так и есть.

Первый. Что ж делать? Остается только терпеть. Никто, кстати… вы не находите?

Второй. Да, да, конечно… Я тоже считаю… Простите, одну секундочку… Позвольте, я… Извините… я должен… Сейчас вернусь. (Выходит, возвращается.) Опоздал, ее уже нет.

Первый. Кого?

Второй. Не важно, пустяки… просто я хотел… Но она уже ушла… Да-да, эта женщина, которая…

Первый. Вы хотели ей что-то сказать?

Второй. Вот именно.

Первый. А нельзя оставить записку? Позвонить домой?

Второй. Нет, понимаете… Так… это будет сложно… Ну, ничего… Забудем… Так вы говорили?..

Первый. Я просто отметил, что в нынешней обстановке… при том обороте, какой принимают… Да вы как будто сам не свой… не в своей тарелке… Я вас отвлекаю…

Второй. Нет-нет, наоборот…

Первый. Скажите откровенно, я